|
У термина «концентрационный лагерь», помимо привычного, есть и другие исторические значения: в 1904–1914 годах, когда поток въезжающих в Новый Свет составлял порядка 5 тыс. человек в день, концентрационными лагерями именовались в США лагеря для временного размещения иммигрантов.
Прошлое и настоящее
Несколько лет назад, будучи в командировке, трясся в купе расхлестанного вагона. Первые границы СНГ, первые таможни, все те же люди, правда, с разными паспортами… здесь слово «гражданин» приобрело лично для меня несколько иной смысл. Теперь оно включало в себя, помимо вежливого обращения к окружающим, четкую принадлежность человека к определенному государству с собственной территорией и законодательством.
Каждое государство на постсоветском пространстве, несмотря на общие границы с другими государствами, все больше походит на остров, потому как минуло большое количество лет, уходят в небытие люди, жившие в СССР, и в условиях новых традиций выросло очередное поколение с новым же менталитетом, отличным от прежних устоев.
Коммунизм, социализм, принципы равенства и братства – все термины прошлого, набившие оскомину и вызывавшие к концу Союза уже отчуждение и скепсис, покрылись пылью времени: мы в эпохе демократии, мы граждане своих независимых государств, мы те, кто обрел столь долгожданную свободу.
Большая цена была заплачена за это. Но не дают покоя вопросы: за что мы платили? Кому? И свободу ли мы обрели?
Разрешение. Наши дни
Улица Красного Текстильщика. Январь. В три часа ночи особенно холодно. У огромных, окованных листовым железом ворот уже собрался разноплеменный народ, некоторые, пытаясь согреться, выбивают подобие чечетки на асфальте.
Под утро у ворот – людское море: узбеки, таджики, молдаване, украинцы, русские стараются держаться поближе к входу. До открытия еще четыре часа, но многие уже в истерике – запись в списке не дает тепла и успокоения…
В семь утра проснувшийся охранник отпирает ворота, они со скрежетом отворяются; и те, кто ранее были людьми – теперь превратились в обезумевших животных, своими телами они разбивают, распахивают настежь металл. Кто-то падает, слышны истерические крики и проклятия на всех языках; протискиваясь между створками, нарушив ранее установленную очередь, все бегут к заветному узкому загону из сваренных труб, ведущему к дверям заведения.
Извилистые, узкие отсеки загона забиты людьми, они толкают и давят друг друга; потрясая шокерами, кричат охранники; тонко визжат наиболее эмоциональные выходцы с Востока.
Девять утра. Заведение открылось, и теперь очередь медленно ползет к заветной двери. В двенадцать дня я получаю то, зачем пришел – желтую пластиковую карточку – разрешение на работу в России.
Теперь я могу легально работать дворником, официантом, буфетчиком. Я счастлив. Выхожу из здания и вижу черную змею толпы, дрожащей на морозе в ожидании аудиенции со счастливым окошком, где они получат такой же пластик.
Через год им предстоит выехать за пределы России и въехать заново, чтобы все повторилось вновь.
Так надо. Без льгот. Без различий. И таджики, и узбеки, и молдаване, и русские стоят в очереди за пластиковой карточкой разрешения на работу в России. Той страны, где проживают такие же русские, молдаване, узбеки и таджики.
Различие лишь в паспортах. Различие лишь в том, кто в какой стране оказался в момент развала СССР. Это удивительно, странно, непонятно…
Люди, родители которых жили в одной стране бок о бок, бывшие пионеры и комсомольцы, чьи предки, отстраивая Советский Союз, вместе проливали кровь и делились последней краюшкой хлеба, сегодня отплясывают чечетку на морозе в очереди за куском пластика.
Это веселый танец. Я свидетельствую об этом.
Гнев
Мои друзья в Санкт-Петербурге – азербайджанцы Тельман и Вахид поделились со мной историей трагедии азербайджанского села Карадаглы Ходжавендского района.
Приднестровье, Нагорный Карабах, Цхинвали, резня в Киргизии – тысячи погибших жителей бывшего СССР. Разрушенные города, отрезанные головы, облитые бензином и сожженные детские трупы, моральное убийство молодежи и пенсионеров. Это не было становлением новых независимых государств. Это было нечто иное, удивительно циничное и жестокое.
Потомки тех, кто восстал и выступил против геноцида, либо сами подверглись геноциду и разгулу национализма, либо равнодушно молчали, глядя на происходящую трагедию.
Привожу выдержку из Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него:
Статья II
В настоящей Конвенции под геноцидом понимаются следующие действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую:
с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее.
Многое из описанного происходило и происходит в странах бывшего СССР, в новых независимых государствах. Этому нет оправдания. Никакая попытка сохранить территориальную целостность или отстоять культурные и этнические традиции не стоит подобного. Между тем СМИ, многие даже видные политические деятели настолько равнодушно и цинично говорят о человеческих судьбах на просторах СНГ, что просто мороз пробирает по коже. Слово «гастарбайтер», носящее ироническое, оскорбительное значение, присутствует в полной мере на устах видных политиков, в солидных газетах и журналах. Налицо осуждаемое международными конвенциями посягательство на человеческое достоинство, оскорбительное и унижающее обращение с людьми, не по своей воле оказавшимися вне исторической родины.
Но о каком человеческом достоинстве может идти речь, если только на оформлении документов для возвращения на землю своих родителей у вас могут уйти годы? Если в прессе бесконечно смакуются подвиги миграционных отрядов, выискивающих узбеков, таджиков и молдаван – гастарбайтеров?
СНГ. Разрушенные города, сотни тысяч гниющих в нищете и убожестве стариков, необразованные и циничные властители, убийства политических деятелей, молодое поколение, которое только и думает об иммиграции за границу… Кому это выгодно? Это вызывает гнев. Гнев, у которого будут последствия.
Равнодушие
Разговариваю с хорошим другом молдаванином Сергеем. Мы празднуем огромное событие в его жизни – он получил российский паспорт.
– И что будешь дальше делать? – спрашиваю у счастливчика.
– Жить, буду жить, как человек, – отвечает Сергей.
– А на родину не планируешь вернуться? Вдруг в старости потянет?
– Сейчас не тянет. Устал я жить на копейки, без надежд заработать даже на машину, не говоря уж о квартире. Доживу до старости, а там посмотрим.
– А родителей не хочешь привезти сюда, в Питер?
– Они не хотят, у них в селе дом, предки похоронены, да и старые уже мама с папой.
Он говорит о распаде семьи, об утрате родины с таким равнодушием, что берет оторопь.
– Чему ты удивляешься? – глядя на меня, говорит Сергей. – Большинство «наших» работает за границей и не только в России. И мало кто желает вернуться, ты сам об этом прекрасно знаешь. Что нам делать в Молдове?
Рядом с нами сидит Олег, напарник Сергея по работе, приехавший из Узбекистана.
– Когда я жил в Ташкенте, мне говорили: ты – русский, убирайся жить в Россию. Я приехал в Россию, мне говорят: ты – узбек, у тебя узбекский паспорт, убирайся жить в Ташкент. Где, скажи, правда? Там я никому не нужен, здесь и подавно. Куда мне податься?
Все эти слова он говорит тихо и равнодушно.
– Все говорят о программе «Соотечественники», только едут по этой программе в Россию единицы. Если бы эта программа была бы достойной, многие бы уже были в России, только едут единицы – это правда. Почему?
Тем же, кто уехал, нередко наплевать как на свою историческую родину, так и на страну, принявшую мигранта. Столкнувшись с цинизмом и равнодушием, люди черствеют душой, основная задача – деньги.
Сергей говорит:
– Постоянно читаю новости миграционного законодательства. Недавно слышал речь одного из видных деятелей, он говорил о том, что приезжие мигранты не должны ущемлять интересы россиян. Как же так? Если Россия – многонациональная страна, значит, россияне – это, что, просто привилегированная нация? Приезжают в Россию молдаване, русские, украинцы. А живут в ней кто? Такие же русские, украинцы, молдаване…
В самом деле, у всех – общие корни, все, практически, рождены в СССР. Что же такое происходит с нами, если всего лишь из-за разницы паспортов даже соотечественники поделены на первый и второй сорт?
Вновь вступает в беседу Олег:
– Знаешь, даже если будет война, я не пойду воевать, за кого мне воевать? За Россию? За Узбекистан? Почему в каждой стране Европы утро начинается с гимна и созерцания государственного флага? Если мне выпадет счастливый шанс уехать в США, в Европу – я даже и минутки раздумывать не буду.
– Помню, как я стоял в Москве на улице и плакал, – говорит Сергей. – Я отработал шесть месяцев на частной стройке и мне не заплатили ни копейки. В отделе кадров фирмы смеются, говорят – иди, жалуйся! Хорошо, что паспорт вернули. Денег нет, регистрация просрочена, дома родители вещи продавали, чтобы я вернулся. Никогда не забуду… Хотя наплевать уже…
Настоящее и будущее
Недавно попробовал купить в центре Питера в киоске «Литературную газету». Признаюсь, не был удивлен отсутствием газеты. На вопросы о «Неве», «Звезде», «Новом Мире» молодая продавщица ответила признанием, что не слышала о подобных изданиях.
Мир, существовавший для меня ранее в виде единого целого огромного пространства, пронизанного общей, хоть и не всем понятной идеологией, раздробился на ряд государств, для которых независимость определяется возможностью населения заработать на жизнь трудом за рубежом или бесконечными кредитами.
Ряд островов плывет в океане Грядущего. Имена им – Молдова, Белоруссия, Украина, Россия, Узбекистан… Все они обломки великого и славного континента – СССР, где каждая пядь земли была полита кровью великих и славных воинов, защищавших свои идеалы, свое отечество. Иным островитянам в поисках лучшей доли удается доплыть сквозь ураганы и бесчисленные стаи акул к соседнему, более богатому острову, быть может, эти счастливчики останутся на нем навсегда. Если Бог даст. И быть может, некоторые из них иногда, в ясную погоду смогут увидеть на горизонте очертания прекрасного и сказочного острова детства – свою Родину…
Предыдущие статьи:
Следующие статьи:
|
